Родился 9 октября 1959 года в городе Белгород Днестровский Одесской области. Закончил биологический факультет Уральского государственного университета. Рыбовод, ихтиолог. Работает в Институте рыбного хозяйства, занимается разведением рыб и изучением водоемов. В спелеологии с 1982 года. Член СГС с 1986 года. Чемпион по количеству открытых пещер и количеству азиатских экспедиций. Завуч и инструктор многих школ по подготовке спелеологов, вдохновитель и организатор исследовательского направления деятельности СГС. Научный руководитель Екатеринбургского клуба спелеологов (СГС).
– Я прекрасно знаю, что ты делаешь ежегодные отчёты в цифрах. Расскажи, в скольких пещерах ты был, какие открыл, в каких участвовал первопроходах?
Да, у меня ведётся учёт всех моих походов, поэтому могу сказать довольно точно. У меня было примерно 500 выездов в пещеры, всего посетил примерно 650 разных пещер, с моим участием найдено более 300 пещер, потому что в поиске всегда участвует группа, нельзя сказать, что один человек нашёл пещеру. Естественно, в пещерах, которые найдены, были первопрохождения почти сразу же, если удавалось туда спуститься, много интересных первопрохождений было в азиатских пещерах. В каждой экспедиции мы находили какие-то новые части и, конечно, самые интересные первопрохождения были именно там.
— Это было в твоей спелеологической молодости или это последние 5-10 лет?
Когда я пришёл в спелеологию – 80-е годы, до начала 90-х – было очень много открытий, в основном, в Азии, но и у нас на Урале, в пещере Геологов, например. Потом у меня было, конечно, какое-то затишье: 90-е годы, начало 2000-х. Потом снова получился такой вот подъём. Это было связано с тем, что были открыты пещеры на Вижае, и с тем, что мы вернулись в Азию.
– Давай вернёмся к 1983 году, когда ты пришёл в клуб. Ты ведь занимался волейболом. И вдруг спелеология? Почему ты пришёл и остался?
Это было уже после университета, я работал в институте рыбного хозяйства, а по вечерам работал в школе, тренировал детей волейболу. Для сплачивания группы мы ходили в походы и один раз посетили пещеру. Нас это зацепило, а еще у меня было много знакомых, которые были в пещерах, они понарассказывали кучу всего, что есть пещеры, там можно находить километры чего-то нового. Я почувствовал, это моё. Новое!
Волейбольная команда в походе. Евгений Цурихин справа, Наталия — в центре (две косички)
Новое, конечно, оказалось не сразу, но тем не менее оно оказалось. Также мне удалось прочитать несколько интересных книг про пещеры. Например, про Смолинскую, это была детская книжка, но интересная. У отца Саши Рольщикова в библиотеке были книги Норбера Кастере, их я сразу прочитал, это тоже сыграло огромную роль. И, конечно, знакомства с людьми. Мне удалось сразу же познакомиться с Вишневским, с Юрием Евгеньевичем Лобановым, с Игорем Лавровым, и эти люди заразили меня своим энтузиазмом. Когда я был в армии (1983-1984), мне Игорь писал про исследование Российской пещеры, про то, что они съездили в Азию. И мне просто снилось это всё, я просто бредил этим.
– Как твоя семья относится к твоему увлечению и поездкам?
Ну начнём с того, что у меня жена как раз была в волейбольной команде, которую я тренировал, поэтому все наши первые походы были вместе. Потом, конечно, походы стали посложнее, но тем не менее Наташа участвовала в экспедиции в Азию в 1990 году. Да и потом по возможности мы ездили вместе, дочка тоже участвовала в школьных выездах постоянно, её многие в СГС знают. Ну а сейчас тоже совместные проекты, жена активно участвует, поэтому всё нормально. Мы оба члены СГС: я с 1986, Наташу приняли 5 лет назад, но она с клубом была всегда. Например, она вела несколько юбилеев (35, 40, 45 лет) в качестве ведущей.
– Женя, ты рекордсмен по количеству азиатских экспедиций. А был ли ты на Кавказе?
В начале своей активной деятельности, естественно, мы поехали на Кавказ, пропустили Азию, необходимо было получить и кавказский опыт тоже. Я был в Илюхинской пещере, на Арабике, кроме того, мы там участвовали в поиске и даже что-то нашли. Но там как? Заходишь в пещеру, а там маркировка чья-то, рассказывают: «этот трог ваш, этот не ваш», Конкуренция, теснота, туда ходи, сюда не ходи, это немножко напрягало.
И вообще там с гор видно море, а Азия – это отдельный мир, ты едешь туда, как на другую планету. Первый раз я был в Азии сразу после армии. Вернулся в декабре 1984 года, а в 1985 году поехал и был там, как раз в самом начале, когда Ходжа только начиналась.
– Как ты считаешь, нашему клубу хватит сил преодолеть 1,5-километровый рубеж в Азии?
С учётом того, что у нашего клуба столько друзей, которые с нами сотрудничают, из других городов, и с Урала, и из-за рубежа, я думаю, что все вместе мы это сделаем. Я, естественно, буду в этом участвовать, я бы и в этом году, конечно, поучаствовал, но вот тут такие семейные обстоятельства, но я уже отпуск в следующем году на август себе запланировал.
– В 2018-2019 годах ты вместе с командой российских спелеологов стоял у истоков создания спелеоатласа – электронного кадастра, который потом перерос и в печатное большое издание. Расскажи об этом проекте.
Идея создания кадастра витала в воздухе. Буквально накануне, за 1-2 месяца до того, как об этом объявили, мы собирались активом нашего клуба и думали, как бы такое сделать. Но выяснилось, что это очень затратно, нужна платформа, нужны специалисты, в общем, нужны средства. И тут вдруг предложение Алексея Шелепина, который сказал, что все будет делаться централизованно, и на это получили грант. Естественно, мы всей командой сразу же стали участвовать (Катя Рублёва, Егор Ходырев, Саша Николаенкова). Мы тестировали эту систему, давали какие-то рекомендации, Катя Рублёва дала рекомендации по безопасности. Мы убедились, что утечки информации не будет и можно спокойно размещать информацию, чтобы, в первую очередь, сохранить её для потомков. В первую очередь кадастр создан для спелеологов, потому что есть внутренняя потребность каждого клуба, хранить информацию.
– Есть мнение, что информационная популяризация на фоне запроса на внутренний туризм, на посещение пещер, ведёт к ухудшению экологии, к невозможности сохранить эти природные объекты…
Я как раз считаю, что этот электронный кадастр пещер может помочь, это средство, которое помогает регулировать процесс посещения пещер. С одной стороны, люди могут ознакомиться с информацией по какой-нибудь пещере, что вот такая имеется, и удовлетворить своё любопытство, но, если они захотят туда поехать, не так-то просто будет добыть информацию о ее расположении. Мы её так просто никому не даём. На сегодняшний момент, в этом кадастре большая часть информации засекречена, в том числе и такая, которую можно и нужно рассекретить, но там кураторы районов перестраховываются. Я думаю, что тут просто очень осторожные шаги надо делать, постепенно эту часть информации раскрывать и направлять поток людей именно в те пещеры, где, в первую очередь, есть какие-то организации, осуществляющие контроль над этими территориями (ООПТ, природные парки, может быть какие-то арендаторы). В эти пещеры нужно направлять поток, а по другим пещерам, в которых доступ должен быть ограничен в силу уязвимости и ценности пещер, давать только общую информацию, фотографии. Показывать их людям всё равно надо, но без указания месторасположения и не рекламировать, что туда можно съездить.
– То есть это такое хранилище, которым должны пользоваться в основном сами спелеологи?
Спелеологи и учёные ещё, потому что там очень много информации для палеонтологов, археологов.
– А как ты относишься к спелеотуризму?
Это здоровая деятельность, это не сидеть дома у компьютера, это познание родного края. Я считаю, что просто нужно каким-то образом участвовать в этой деятельности, вести просветительскую работу, приглашать людей на встречи, рассказывать им об уязвимости пещер, о правилах, которые нужно соблюдать при посещении пещер. Нужно вести диалог активно с этими людьми и всё будет нормально.
– Вокруг тебя в клубе сменилось много людей и даже поколений. И ты всех учишь, со всеми ездишь, многие до сих пор в клубе, я себя также считаю человеком, который пришёл в клуб и остался здесь исключительно из-за тебя. Тебе нравится передавать свои знания или просто всегда нужна команда для поездок?
Вообще, это у нас традиция клуба – проводить школы, и я считаю, что это отличная традиция, которую нужно поддерживать, постоянно набирать людей новых, передавать им знания, то есть здоровый консерватизм такой. И, в то же время, вот эти новые люди несут что-то новое, новые какие-то идеи, вот теперь, например, цифровые технологии, т.е. я не только передаю, я ещё и учусь, и участвую в каких-то совершенно новых проектах. Это даёт стимул жизни, поэтому это просто то, что нужно делать.
–Ты постоянно ездишь, почему сегодня (в выходной!) ты не в пещере?
Когда ты хочешь найти что-то новое, часть работы проходит не на местности, не в пещере, а в домашних условиях. Нужно смотреть литературу, встречаться с какими-то людьми, вот сейчас у меня запланирована встреча с тюменскими туристами, которые хотят исследовать пещеры в Тюменской области, готовится такой проект и его подготовка идёт сейчас. Если ещё про проекты говорить, у нас идёт подготовка реестра топосъёмок пещер Свердловской области, мы сейчас тоже этим занимаемся, и это тоже та часть работ, которая должна проходить в домашних условиях. Если я не в пещере, я готовлюсь к пещере. А вообще, если про школу говорить, я стараюсь в первую очередь ездить туда, где моя помощь нужна, когда едем в пещеры, которые я хорошо знаю, где я знаю, что можно сделать. Вот сейчас они поехали в Российскую, там я им не нужен, там всё понятно, а через выходные мы едем в Геологов-2, туда я поеду, потому что там есть определенные планы, что там есть что посмотреть, где полазить, поискать, какие-то наблюдения провести.
– Наш общий друг, Франческо Сауро, говорит, что он больше ста раз был в пещере Сплуга-делла-Прета, в какой пещере ты был больше всего раз в жизни?
Если бы у меня в такой же доступности, как от него Сплуга, была Фестивальная, я бы, конечно, был в ней. Для меня Фестивальная – пещера мечты, пещера судьбы. Но к сожалению, туда очень далеко ехать. И все-таки времени я в ней очень много провёл. И Фестивальная, и Дарк Стар, и Исетская, скажем так, пещеры системы Ходжа-Гур-Гур-Ата – это то место, где я бы хотел быть много. Но, скорее всего, больше всего раз я был в пещере Геологов-2. Ее открыли спелеологи СГС, а я там участвовал в открытии новых частей, мне она интересна, в ней я был больше 50-ти раз. Но со временем в лидеры выйдут пещеры на Вижае, просто пока ещё слишком мало времени с их открытия прошло, уже к тому приближается.
– Твоё самое большое спелеологическое достижение?
Прежде всего это азиатский проект, в котором я участвую. Это исследование пещер Вижая, потому что это уникальный район, с огромным количеством уникальных пещер. Так же я горжусь своим участием в создании спелеоатласа.
– Какие пещеры на Урале ты планируешь посетить в ближайшие пару месяцев, какие тебя ждут прямо сейчас?
Мы только что вернулись с Вижая, там исследуем новый участок и за несколько часов до отъезда нашли новую пещеру, которая идёт. Те есть закончили топосъёмку того, что было найдено в предыдущий раз, и нам открылось что-то новое, естественно, очень хочется уже туда поехать. Рабочее название пока что «Штопор», она идёт спиралью вниз, может быть, дойдёт до воды и там будет где нырять, может быть, она соединится с другими пещерами. Много надежд возлагаем на эту пещеру.
– Пожелай что-нибудь спелеологам нашего клуба и нашему клубу.
Я хочу пожелать познакомиться с материалами проекта «Спелеологи Урала в центре кадра», главная задача которого – создание электронного архива СГС. В нем будет много ценной информации. Если вы хотите оставить свой след в спелеологии, знакомьтесь с тем, что было до вас, это поможет вам открыть что-то новое.
Оператор: Лариса Позднякова
Журналист: Анна Логинова
Расшифровка материала: Алена Шадрина
Редактор: Светлана Логинова
Интервью записано 20.11.20201 года в рамках проекта «Спелеологи Урала в центре кадра», поддержанного Фондом президентских грантов.
